Павел Воронцов, логист всемирных игр кочевников (2016-2018 гг.), основатель ивент-агенства Private Case рассказал «Линии полета», как Киргизия нашла национальную идею и смогла всех объединить.
Фото автора
– Лошади – это важно, – говорит Джолдош и задумывается. Он неторопливо доит лошадь и слова выдает размеренно с каждой новой струёй молока. – Лошадь кормит… И поит… И возит… А кок-бору? Кок-бору – это хорошо…
И одобрительно сам себе качает головой в такт струям. Говорим «лошади» – подразумеваем «Киргизия». Лошадь – один из символов страны; поэтому неудивительно, что главной национальной спортивной игрой считается кок-бору.
– Кок-бору – игра для настоящих мужчин, – говорит Джолдош и снова задумывается. – Я по молодости хорошо играл, а так-то физическая форма не позволяет – понимаешь, брат?
Джолдош – пастух, крестьянин, киргиз (местные все-таки предпочитают именоваться кыргызами). Ему кок-бору понятно от и до. Кок-бору – это как регби на лошадях, где вместо мяча туша обезглавленного козла, а вместо ворот казаны. Травмоопасность – высочайшая. Суть проста: две команды всадников стараются закинуть истекающий кровью «снаряд» в «ворота» другой команды. Верхом. На скорости. Потом, когда мясо «снаряда» достаточно смягчится от бесчисленных ударов, его можно будет с удовольствием съесть.
И еще: кок-бору – один из основных видов спорта в реестре Всемирных игр кочевников.
Всемирные игры кочевников – это, по сути, уникальный фестиваль этноспорта, придуманный в Кыргызстане. Кыргызы сумели найти национальную идею. Осознать себя кочевниками, сделать акцент не только на культуре, но – в первую очередь – на видах спорта, которые формируют дух и силу кочевых народов, объединить это всё под единым брендом и развить до высочайшего международного уровня – большое дело. Культурно-спортивный фестиваль с этническим уклоном, который изначально задумывался как повод продлить туристический сезон на Иссык-Куле, вдруг стал серьезным событием, Олимпиадой кочевых народов.
Уже четвертый год подряд Всемирные игры кочевников собирают команды почти из сотни стран со всего мира, несколько тысяч спортсменов и десятки тысяч зрителей в маленьком курортном городке Чолпон-Ата на берегу Иссык-Куля. В программе Игр уже упомянутый кок-бору, соколиная охота, псовая охота, многочисленные виды борьбы, стрельба, скачки – всего 37 этноспортивных дисциплин.
– Вам сапсан не нужен? – десятилетний Азат прижимает к груди птенца, будущего хищника, –Только сегодня гнездо нашли.
На ипподроме Чолпон-Аты полным ходом идет монтаж огромной сцены для предстоящей церемонии открытия ВИК-2018. Сотрудники ипподрома вместе с командой технической поддержки, состоящей из петербургских, московских, киевских, минских, ташкентских и, естественно, местных специалистов объезжают площадку на служебных (да, именно так!) лошадях. Десятилетний Азат с приятелем бежит рядом и уже в который раз снова предлагает птенца. Потом вдруг – практически не меняя тема и интонации – спрашивает: – А на птичью охоту можно прийти?
Хищных птиц приручают с детства (с птенчества). Уметь обращаться с летающей машиной смерти – орлом, орланом, соколом, беркутом – для обычного киргиза обычное же дело. Лет эдак с пяти. Неискушенный турист вряд ли сможет без содрогания смотреть на двухметровый размах крыльев, когти величиной с кулак взрослого человека или на клюв, способный легко расчленить крупного зайца. Для киргиза хищная птица – всего лишь домашний питомец. Охота с ловчими птицами наравне с псовой считается одним из самых зрелищных и динамичных видов спорта кочевых народов (Россия, кстати, вполне достойно выступает в этих дисциплинах). В свободное же время молодые охотники с удовольствием предлагают сфотографироваться с пернатыми друзьями.
Кайрат смеется: – Нет, «джайлоо» – это не ущелье и не долина! Это место, которое пригодно для пастбища. Вот Кырчын – это, в общем-то, джайлоо.
В дни Игр Кырчын больше напоминает пастбище для туристов. Десятков или даже сотен тысяч туристов. На высоте в две тысячи метров над уровнем моря в одной из долин северного Тянь-Шаня раскинулся этногородок в несколько сотен юрт. Тут же ярмарка народных промыслов, состязания в игре на этнических музыкальных инструментах, выразительном чтении национального эпоса, приготовлении блюд местной кухни и много что еще.
Здесь запросто можно зайти в юрту и встретить спортсменов из Намибии, пьющих вместе с баварскими коллегами кумыс (по-кыргызски – «кымыз»), и отплясывающих под русскую гармонь в руках, скажем, дунганского пастуха. Причудливое смешение этносов и культур, их тесное переплетение и взаимодействие – это одна из целей Всемирных игр кочевников.
Если на заре зарождения Игр в 2014 году про них знали лишь местные жители, то в 2018-м состязания и сопутствующие мероприятия освещают крупнейшие телекомпании мира, а за право получить франшизу на фестиваль спорят Турция, Азербайджан и Арабские Эмираты.
В толпе туристов вдруг мелькает Джолдош: его юрта совсем неподалеку – километров пять за перевал и час подъема выше в горы. Он спустился поторговать свежим молоком, медом, предложить свои услуги в качестве проводника по горам. Джолдош слегка улыбается.
– Это хорошо, – улыбается Джолдош. Он явно рад Играм и всем, что они с собой несут. – Игры помогают людям увидеть нашу страну, наш быт, нашу… – Джолдош подбирает слово, выдыхает, – натуру. И девиз правильный.
– Куч беримдиги! Рух беримдиги! – подхватывают волонтеры рядом. (Едины силой! Едины духом! – кирг.)
И за шесть дней Всемирных игр кочевников в это легко поверить.