Александр Цыпкин и размытый жанр

Накануне премьеры спектакля «Три товарища?» авто пьесы Александр Цыпкин рассказал «Линии полета» о том, как создавался спектакль, и своем видении успеха.

Александр, как вдруг появилась идея написать пьесу для балетного спектакля?

Балетный контекст в данном случае – только декорации для жизненных ситуаций, которые будут понятны абсолютно каждому. Судьбы трех товарищей могли проявиться в среде инженеров или менеджеров. Но балет притягателен своей магией и тайной, и зрители увидят, что в жизни артистов все происходит, как у обычных людей. Главное, что мы рассказываем не про звезд (о многих снимали фильмы и ставили спектакли), а про самых обычных людей.

Но в основе сюжета «Трех товарищей?» действительно лежат реальные истории артистов?

Да, сам спектакль родился из нескольких разговоров с хореографов Юрием Смекаловым, который поделился этими историями. Но я не могу сказать, что какие-то из них шокировали меня – у меня достаточно друзей в театральном и балетном мире, многое было уже знакомым.

На самом деле я практически озвучиваю мысли Юрия. Пожалуй, главная задача автора – собрать переживания людей и сформулировать их в тексте. Для Смекалова боль балетных, у которых не получилось добиться успеха, и тех, кто после завершения карьеры не знает, что делать, – это своя, личная боль. И он настолько искренне все это рассказывал и переживал, что мне оставалось только облечь эту историю в слова. И, конечно, придумать закрученный сюжет, так, чтобы зрителю было интересно смотреть спектакль с точки зрения повествования. Надеюсь, у меня получилось.

Какая история балетных, рассказанная Юрием Смекаловым, зацепила вас больше всего?

История человека, который так и не уехал. У нас действительно часто приходится слышать: «Где родился, там и пригодился». Люди инертны, не уезжают, хотя нужно, потому что в другой стране профессиональное развитие будет более эффективным. Мы давно живем на одной большой планете, и каждый, мне кажется, должен находиться там, где будет применение его талантам в максимальной степени. А у нас это все еще считается неправильным, многие сидят на месте всю жизнь и становятся несчастными.

Приходилось ли добавлять, сочинять, приукрашивать действительность или, наоборот, сглаживать факты эмоции?

Не могу сказать, что приходилось что-то приукрашивать. Тем более у нас не настолько душераздирающие истории, они как раз обычные и легко переносятся на людей любой профессии. Для меня главное в этой пьесе как раз рассуждение на тему успеха и неуспеха, о том, что правильно – жить собственной жизнью, а не отдавать ее кому-то другому. У нас есть культ успеха, и, если вдруг ты не преуспел, окружающие считают, что твоя жизнь не удалась.

Но для меня важны слова главной героини о том, что, если у человека жизнь не сложилась, это не значит, что он неудачник. Просто не все одарены талантом «правильно» жить. У одного есть голос, у другого – внешность, у третьего – талант правильно выстраивать свою жизнь. У трех товарищей из нашей пьесы с этим беда, но это совершенно не значит, что они заслуживают осуждения.

Соединение балетного и драматического театров – довольно смелый эксперимент. Для чего он понадобился и какие задачи преследует?

Мы сегодня находимся на том уровне развития искусства, когда само понятие жанр размыто. Например, почти нет постановок без цифровых вкраплений, книги моментально превращаются в сценарии, создаются сценарии для компьютерных игр. Поэтому в идее соединить балет и драматическое искусство нет чего-то сверхреволюционного. Это органичное переплетение пластики и текста. Думаю, что-то подобное случалось и в Древней Греции. Почему мы это делаем? Потому что хотим воздействовать на разные каналы восприятия и создать единую материю из разных ходов и приемов, которые помогут донести основную идею спектакля.

Будет ли этот эксперимент продолжаться? Есть ли у вас уже какие-то собственные планы? Новые постановки?

Мои планы сейчас больше связаны именно с драматическим театром и «классическими» спектаклями. Посмотрим, что выйдет.

У вас плотный график, вы много разъезжаете по миру с выступлениями перед публикой. Обязательно ли современному автору самому выходить к публике, чтобы добиться успеха? Можно ли оставить общение со зрителями только через книги?

Я изначально не позиционировал себя как писателя в классическом понимании этого слова. Мне было интересно общаться со зрителями, чтобы мои рассказы оживали на сцене, поэтому они и написаны как сцены из театральных или киноработ. Поэтому без интонации, без игры тексты теряют что-то значимое. Без них требовалось бы больше описаний: как герой говорит и что в этот момент делает. А непосредственное общение с залом во многом упрощает донесение мысли, сюжета.

Я обожаю наблюдать за живой реакцией зала, когда люди смеются или грустят. Ты в режиме реального времени видишь, что это кому-то нужно. Иначе ты можешь только предполагать, нравится твое произведение кому-то или нет. А здесь моментальная обратная связь. Поэтому мне нравится, что я вернул писателя на сцену.

Александр Цыпкин, соавтор пьесы «Три товарища?»
Автор бестселлеров «Женщины непреклонного возраста», «Дом свиданий», «Девочка, которая всегда смеялась последней». Автор проекта «БеспринцЫпные чтения» – литературно-театрального формата, в рамках которого прозу читают сами авторы и популярные артисты, среди них Константин Хабенский, Ингеборга Дапкунайте, Виктория Исакова, Анна Михалкова и другие. Лауреат приза Гильдии киноведов и кинокритиков фестиваля «Кинотавр» за фильм «Прощай, любимый» с Ксенией Раппопорт в главной роли.