Тимур Бекмамбетов рассказал о новом киноязыке перед премьерой фильма «Поиск»

27 сентября в прокат выходит фильм принципиально нового формата — триллер «Поиск», спродюсированный Тимуром Бекмамбетовым. Режиссер и продюсер объясняет, в чем суть этого киноязыка и чего ждать зрителю от новых проектов.

Интервью: Дмитрий Викентьев | Фото: Михаил Чуль 

Почему вы решили заняться фильмом «Поиск»?

В 2015 году вышел фильм «Убрать из друзей», «разговаривавший» со зрителями на новом языке screenlife («жизнь на экране»). Повествование велось посредством компьютера. Это оказался очень успешный проект. Я был его продюсером, а Леван Габриадзе — режиссером. Мы поняли, что реально имеем дело с новым языком кино, более современным, более релевантным для зрителя, и нам нужно выпускать больше таких фильмов. Мало кто нас поддерживал — в Голливуде считали, что успех первого фильма случайный.

Вы решили доказать обратное?

Мы стали искать новые идеи и запустили семь проектов подобного плана, с использованием нового киноязыка, который мы совершенствуем от фильма к фильму. Если вы сравните «Поиск» с картиной «Убрать из друзей», то увидите, что он совсем другой.

Рождается совсем новый жанр?

Нет, это нельзя назвать жанром. Они у всех наших фильмов разные. «Убрать из друзей» — ужастик. «Поиск» — триллер. И так далее.

Значит, проекты роднит другое — способ подачи?

Это точнее. Когда-то была придумана кинокамера, чтобы снимать людей сначала в интерьерах, потом — на улице. Мы пришли к выводу, что сейчас основное действие развивается не в ин-терьерах и не на улице, а в интернете, и стали снимать фильмы про нашу жизнь в компьютере, в сети. Лично я отдаю себе отчет в том, что провожу большую часть времени наедине со своим девайсом. Как и большинство моих зрителей. Если вы хотите про меня рассказать, залезть мне в душу, благодаря девайсу вы это осуществите. Так вы узнаете о моих переживаниях, поступках, моральном выборе. Эта простая мысль лежит в основе всех наших проектов. В каждом из них фигурируют разные герои, над ними работали разные авторы. Так, для «Поиска» мы нашли Аниша Чаганти, который занимался рекламой в компании Google — он стал режиссером и автором сценария.

У вас не было планов заняться режиссурой «Поиска»?

Я в это время работал над другой картиной — «Профайлом». К слову, фильмы на языке screenlife получают на фестивалях приз зрительских симпатий — в Сандэнсе, Берлине, на South by Southwest.

Но «Поиск» может конкурировать и в актерской категории?

У нас в Лас-Анджелесе отличный кастинг-директор — Джон Маклари, всегда попадает в «десятку». Скажем, Дебру Мессинг было трудно не утвердить. А исполнитель главной роли Джон Чо — наше секретное «оружие», этот актер всегда очень органичен.

Ваше время распределяется поровну — полгода в России и столько же в Америке?

В последнее время я больше нахожусь здесь. Там все с работой наладилось, часто туда ездить нет необходимости.

Чувствуете разницу в работе у нас и за океаном?

У нас государство, по сути, является драйвером кинопроцесса. В США правит корпоративная империя. Это некое плечо, на которое иногда можно опереться. Но они не могут двигаться вперед без талантливых людей.

Поэтому они доброжелательно относятся к иностранцам? Вы из другой страны, это их не смущает?

Голливуд — удивительное место. Люди там настолько рациональны, что их доброжелательность объясняется исключительно этим качеством. Пока ты им нужен, они доброжелательны. Как будут обстоять дела, когда их интерес ко мне пропадет, сказать трудно.

Рациональность Голливуда в том, что они реально думают о будущем, привлекая новые таланты и не ограничивая их?

Поверьте: мы тоже привлекаем. Смотрите, сколько у нас людей из Узбекистана, например. Джаник Файзиев из Ташкента. Я тоже там вырос. Могу назвать много других имен. Так что гастарбайтеров в нашем кино немало (смеется). Отчасти это связано с тем, что Средняя Азия (Алма-Ата, Ташкент) всегда была продвинутой. Туда было несколько волн эмиграции — уезжали люди после революции, потом туда ссылали, многие приезжали в эвакуацию. Повлияла и помощь всей страны после землетрясения. Сейчас многие участники тех процессов — не последние люди в российском кино.

У ваших проектов было много наград. Не думаете, что когда-то и на «Оскар» будете претендовать?

В этом году на это уже всерьез надеемся — ведь еще три фильма выходит (улыбается). Академия не может не заметить новый язык кино. Пересказать наш фильм невозможно — вас просто никто не поймет. Это надо

именно увидеть своими глазами.

И лучше — на экране кинотеатра…

«Поиск» — первый непостмодернистский фильм. Мы долго-долго жили в эпоху пост модернизма. Из раза в раз повторяли форму подачи. По сути, перелицовывали один и тот же пиджак. То так снимем, то иначе. Но суть от этого не менялась. Вот я недавно смотрел прекрасные фильмы, мне они очень понравились. Но я подобное видел и в 1980-е, и в 1990. Например, «Три билборда» — великолепный фильм, но братья Коэны могли то же самое снять в 1999 году. Российская лента «Аритмия» замечательная, но она могла выйти и 10 лет назад.

У вас новый язык подачи. А чего вы ждете от всего кинематографа в целом?

Верю, что, по крайней мере, половина выходящих фильмов будет «говорить» на нашем языке. Потому что глубже проникнуть в душу человека невозможно. Получилось бы снять историю из фильма «Поиск» обычными камерами?

Это просто нереально…

Можно было где-то подглядывать, что-то фиксировать. Но шокового эффекта все равно бы не получилось. Наш язык, наша технология помогают зрителю оказаться во внутреннем мире героя, в его душе. Мы видим, как работает его мысль. Актерские возможности расширились: играть можно уже не только лицом или голосом, а привлекать на помощь свой девайс. Рассказать про современного человека прежними средствами скоро будет нельзя.

И уж извините меня за радикализм, повторю: через три года половина фильмов будет «говорить» на нашем языке. Со своей стороны, кроме упомянутых семи проектов, мы запустили в производство еще двадцать фильмов в новой стилистике.

Вы вновь становитесь родоначальником революционного направления в кино?

У меня не было задачи стать родоначальником. Я просто делаю то, что мне интересно, то, что считаю правильным, и уверен: именно это зритель хочет видеть. Свидетельство тому — наши призы зрительских симпатий.